Хель, или Хела, — старшая из детей Ангрбоды и Локи. В космологии Девяти миров она — богиня смерти и хранительница Подземного мира. И она — одна из самых могущественных (а некоторые сказали бы, что именно самая могущественная) йотунских божеств.

Давным-давно, еще до расчленения тела Имира и до сотворения Мидгарда и Асгарда, подземный мир назывался «Йормунгрунд». В нем обитали не только души умерших йотунов, но и некоторые живые великаны (йотунам легче прочих даются путешествия в Страну смерти). Насколько нам известно, Йормунгрундом тоже правила богиня по имени Хель, но это была не та Хель, которая обитает в подземном мире сейчас. Похоже, ее имя просто передалось нынешней Хель по наследству — вместе с саном богини смерти. Роль хранительницы мертвых — очень важная (и сопряженная с огромным могуществом); но эта роль — сменная: когда одна Хель слагает с себя обязанности, на ее место приходит другая, избранная из той или иной расы.

У йотунов есть легенда: когда старая Хель умерла, неприкаянные мертвые скитались по Девяти мирам целых семь лет, потому что некому было за ними присмотреть. Каждая раса надеялась, что на этот важнейший пост будет избран кто-то из ее представителей и тогда у нее появится безгранично могущественный союзник — при условии, что новая Смерть примет сторону своих сородичей. Все Девять миров затаили дыхание… и наконец Ангрбода, Ведунья Железного Леса, родила необычную дочь от своего супруга Локи, чья слава возмутителя спокойствия давно уже гремела по всем мирам. Едва научившись ходить, эта странная девочка приняла свою первую оборотническую форму — облик разлагающегося трупа. То был знак, что она стала наследницей столь желанного многим титула, — и ей тотчас же дали имя «Хель», или, на языке йотунов, «Хела» (альвы же зовут ее «Лейкин») и объявили преемницей богини смерти. Поползли слухи: одни говорили, что Локи и Ангрбода прибегли к темной магии, чтобы зачать будущую Владычицу мертвых; другие — что они просто предвидели возможность ее рождения и поженились именно для того, чтобы воплотить этот вариант будущего в реальность. Так или иначе, остальные расы были очень раздосадованы: ведь они так надеялись вырвать Страну мертвых из-под власти йотунов! Один поспешил наложить на малютку-Хелу «чары изгнания», навеки закрывшие для нее доступ в Асгард.

Хела выросла, вступила во владение Йормунгрундом, переименовала его в Хельхейм и преобразила до неузнаваемости — фактически, создала заново. Она распахнула его пещеры черным небесам и насадила сады; каменистые склоны могильных курганов укрылись ковром трав. Хель возвела себе чертог Эльвиднир и принесла клятву: сколько бы мертвых ни собралось под ее властью, она найдет способ прокормить их всех, пусть и не слишком обильно. Она все устроила так, чтобы обитатели Хельхейма могли обрести в нем подлинное умиротворение; сырые подземелья уступили место переменчивому гобелену холмов, равнин и лесов, сверкающих яркими красками осени. И с тех пор Хела почтительно заботится об умерших и защищает их от любых возможных неудобств. Она недолюбливает некромантию и другие разновидности магии, которые могут «побеспокоить мертвых», но мастерам сейта и всем, кто уважает ее правила и границы, она позволяет войти в особую область неподалеку от Врат Хель и побеседовать с теми умершими, которые сами пожелают выйти им навстречу.

Хела не просто управляет Хельхеймом — она живет в каждой его частице. Нет такого места во всем этом мире, которое ускользнуло бы от ее внимания, — а между тем этот мир огромен. Большинству посетителей не удавалось пройти дальше «туристической зоны», примыкающей к Вратам, так что они и понятия не имеют об истинных масштабах Хельхейма. Это самый большой из всех Девяти миров. А как иначе? Ведь ему приходится вмещать несметные сонмы умерших. Он — как огромный диск, покоящийся у самого основания Иггдрасиля.

Как уже было сказано, Хела бдительно оберегает покой своих подданных и терпеть не может тех, кто пытается их потревожить неподобающим образом. Поэтому неудивительно, что Хельхейм находится под строгой охраной. Проскользнуть туда незамеченным так же невозможно, как тайком пробраться в Асгард. Правда, Одину однажды это удалось (проникнув в Хельхейм, он силою чар призвал к себе мертвую вёльву и заставил отвечать на вопросы), но с тех пор не удавалось больше никому. Если вы смогли встретиться с Хелой и испросить ее разрешения на беседу с кем-то из умерших, она вышлет их к вам в ту область, которую я, за неимением лучшего термина, называю «туристической зоной». Остальной Хельхейм закрыт для всех, за исключением его обитателей и тех, кто работает на Хелу (и несет на себе какую-либо ее метку, которую может предъявить стражам), или же тех, кого она сама пригласила.

Временами Хела живет в Эльвиднире, а временами — странствует в своем мире по тем или иным делам. Как и все носители йотунской крови, Хела — оборотень, хотя репертуар ее обличий невелик: она почти неизменно ограничивается несколькими вариациями на тему полусгнившего трупа. Из всех богинь смерти Хела — едва ли не самая гротескная по внешнему облику, и это не случайно: она считает нужным, чтобы в ее лице люди видели Смерть во всей ее буквальности. Она может представать в двойном обличье: наполовину — как прекрасная женщина, а наполовину — как разлагающийся труп или скелет. Иногда граница между этими частями проходит горизонтально, по поясу, но чаще — сверху вниз, вдоль середины тела. Бывает, что Хела показывается в виде женщины с длинными светлыми волосами, тело которой медленно проходит все стадии от живой плоти до разлагающегося трупа и скелета — и обратно, снова и снова. Изредка она может принимать облик очень бледной беловолосой девы, источающей запах тлена. (На самом деле этот запах сопутствует ей всегда, и в случае сомнений по нему легко понять, что вы говорите именно с Хелой. Еще один признак — холод, который она распространяет вокруг. В отличие от других божеств, присутствие которых воспринимается как яркий свет, она, скорее, похожа на «черную дыру».)

Одна из причин, по которым Хела так упорно держится за эти формы, предпочитая их «нормальному» облику, — в том, что она старается заставить людей понять, что такое Смерть. Попытки отрицать Смерть ей глубоко противны; Хела требует, чтобы Смерть воспринимали как естественный процесс (каковым она и является), не стараясь убрать ее с глаз долой, спрятать за эвфемизмами или приукрасить. Если она протянет вам руку, это будет рука скелета. И это — испытание. Не забывайте, что Хела родилась в Железном Лесу, где открытое приятие физических уродств — важная часть демонстрации уважения и дружбы. Примите эту ее гниющую или костяную руку (которая хоть и движется, но, по словам некоторых людей, на ощупь ничем не отличается от мертвой конечности) и поцелуйте ее. Если вы на это не способны, то вам попросту нечего делать в ее мире. Говорят, живую руку она подает только мертвым, — так что можете считать, что она делает вам одолжение, и будьте благодарны.

Хела высока ростом и облачена в один только длинный, простого покроя плащ, черный или серый. Она не любительница церемоний. Некоторые духовидцы рассказывали, что у нее низкий и тихий голос, как будто «пропитой и прокуренный», а двигается она медленно и иногда прихрамывает (видно, дает о себе знать костяная нога!). Одна из ее особенностей, многим бросающаяся в глаза, — исключительная малоподвижность. Когда она сидит, то может иногда пошевелить руками и сделать какой-нибудь жест, но в остальном сохраняет совершенный покой; психологически она воспринимается как огромное, застывшее в неподвижности озеро тьмы. Каждое ее движение исполнено медлительного призрачного изящества. Говорят, что быстро она движется только в гневе, но в этом случае вы все равно ее толком не разглядите — вам просто будет не до того.

В Северной традиции с божествами нередко можно договариваться или торговаться, пытаться взять их «на слабо», улестить, перехитрить, убедить в своей правоте и так далее. Иногда это даже получается. Особенно податливы на такого рода «торговлю» Один и Локи. Но Хела — полная их противоположность. Она абсолютно неумолима. Если она отдала вам приказ, вы никакими силами не сможете заставить ее передумать. Если вы станете упорствовать, она причинит вам боль — причем именно так, чтобы ударить в самую больную вашу точку, и тогда уже сопротивляться станет невозможно. При этом она не будет злорадствовать. Она не получает от вашей боли садистского удовольствия — она просто делает то, что считает нужным, причем так же холодно и безлично, как и многое другое из того, что ей приходится делать. Никто на свете не умеет сказать «нет» так весомо, как божество смерти; и это «нет», звучащее из уст Хелы, сокрушит своей тяжестью любого. С ней невозможно ни бороться, ни торговаться: она просто будет холодно повторять свое «нет», пока в вас не останется никаких сил для борьбы, — и даже еще гораздо дольше. Перед этой богиней отступают сами асы; вспомните об этом, прежде чем пытаться с ней спорить.

В целом, однако, такую холодную неумолимость она проявляет лишь по отношению к тем, кто либо А) недвусмысленно и осознанно нарушает ее правила, либо Б) просит у нее совета и помощи, а затем отказывается делать то, что она велела. Если вы сможете избежать этих двух ошибок, то не узнаете ее с этой малоприятной стороны; и все же не забывайте, что в случае чего ей не составит труда перейти от безмятежного сострадания к ледяному равнодушию. Многие из тех, кто работал с Хелой, с восхищением вспоминают об этом ее отрешенном, ненавязчивом, надличностном сострадании, которое стало для них надежным убежищем и помогло исцелиться от душевных ран.

Хела обладает глубокой мудростью и исключительной объективностью восприятия. Она видит самые отдаленные последствия наших поступков; она постоянно и сосредоточенно изучает нити Вирда. Поэтому она способна планировать гораздо дальше и в гораздо более широких масштабах, чем другие божества, не столь углубленные в собственный внутренний мир (не говоря уже о простых смертных). Если вы обратитесь к ней за советом и последуете ему, то в отдаленном будущем это непременно приведет к самым благим результатам, но прямо сейчас может причинить вам немало боли и потребовать непростых жертв. Однако дать совет такого рода Хела может лишь при условии, что вы действительно попали в очень трудное положение, да и то если сочтет это уместным. Если же она почувствует, что, оказав вам помощь, она вмешается в ваш орлог, никакие мольбы не заставят ее переменить решение. Идти против естественного порядка вещей она не помогает никому, даже богам. Вспомним историю гибели Бальдра, когда непреклонную богиню смерти не смогла смягчить сама Фригг.

Некоторые духовидцы слышали зов, побуждавший их сойти в Подземный мир, и там узнавали, что Хела пригласила их в гости в связи с тем, что в жизни их начался некий период «смерти-и-возрождения». Если с вами случилось нечто подобное, даже не пытайтесь ускользнуть от нее. Хела действует не со зла и даже не по собственной прихоти: она чужда и злобы, и капризов. Рассматривайте это как предупреждение о том, что вскоре ваша жизнь распадется на части и вам придется выстраивать все заново, с чистого листа. И смиренно примите любой совет, который она пожелает вам подать: это поможет вам пережить трудные времена с наименьшими потерями.

Подношения: Хела любит хорошо сохранившиеся засушенные цветы, особенно розы. Любит она и кровь — как и все божества смерти. Что до мертвых, то им, похоже, больше всего нравится слушать музыку, пение и, возможно, чтение стихов. Они любят, когда их развлекают, а традиционные подношения — пища и питье — занимают для них лишь второе место после музыки.

Работа с Хелой

Лидия Хеласдоттир

Для начала хочу, чтобы вы знали: Хела способна внушать глубокую любовь. Лично я влюблена в нее по уши — безумно, романтически и вплоть до одержимости. А еще она безжалостна, и это очень хорошо.

Впервые я встретилась с ней, когда была еще совсем маленькой, но тогда я еще не знала, кто она такая. По-настоящему я с ней познакомилась лет в девятнадцать или около того. У меня были проблемы: я испытывала голод хищника, мне хотелось нападать на людей и рвать их зубами на части, и мало-помалу это уже стало выходить из-под контроля. Люди стали меня сторониться. И тут появилась она — как порыв холодного ветра, от которого у меня буквально загремели все кости. Как будто я — всего лишь скелет, и этот холодный ветер продувает меня насквозь. С того дня я стала (или, точнее, поняла, что давно уже являюсь) ее служанкой и служительницей. Служительницей — и как жрица, и как своего рода «дипломат», ее, если можно так выразиться, представитель в этом мире. Правда, последнее пришло позже, когда это уже не могло вскружить мне голову, — когда я достаточно повзрослела, чтобы понять, что это означает на самом деле.

Как я служу ей? Что именно я делаю? Во-первых, разумеется, ухаживаю за умирающими — это, так сказать, классика жанра. Недавно нам пришлось удерживать душу одного умирающего человека в теле до тех пор, пока не приехал его сын и он не сказал ему кое-какие важные вещи. Кроме того, по совету Хель я обучилась боевым искусствам. Я изучила руны, чтобы лучше понимать процессы, связанные со Смертью. Я помогаю людям пережить пугающий и травматический опыт (войти, пройти до конца и выйти обновленными), если Хела сочтет, что это полезно для их личностного развития. В этом  — главная часть моего служения.

Кроме того, вам следует знать, что Она вездесуща. Она прислушивается к людям, особенно к отчаявшимся. Человек может просто прийти к ней, сесть с нею за кухонный стол и спросить совета, если только будет при этом четко осознавать: «Да, я говорю со Смертью». Ответы, которые она дает, — не из тех, которые вы готовы услышать, и ничего утешительного в них нет. Рассчитывать на утешение с ее стороны вообще не стоит. И неважно, приходите ли вы к ней как жрица, как человек, работающий на нее, или просто как проситель, — она вас не утешит.

Она никогда, никогда не лжет — и никогда не говорит намеками. Если вы ее разозлили, она так прямо и скажет — и объяснит, что именно вы сделали не так и что нужно исправить. Поэтому лучше не задавать ей таких вопросов, на которые вы не готовы получить прямой и честный ответ. «Ох, что-то я не совсем уверена, полезен ли мой бойфренд для моего духовного развития или нет…» «Нет. Избавься от него». «Что?! Но ведь… но… но…» «Нет. Избавься от него». Но тем, кто готов выслушать ответ, она непременно ответит — если только вопрос задан не ради праздного любопытства.

Что еще о ней надо знать? Ее нельзя обманывать. Никогда ей не лгите. Никогда не нарушайте данных ей обещаний. И никогда не обещайте ей того, чего не сможете сделать. У меня с этим проблема. Мне все время хочется наобещать ей такого, от чего я могла бы стать лучше, но она останавливает меня, спускает с небес на землю: она понимает, что я не выдержу, и говорит: «Нет. Просто сделай то, что я тебе сказала, и всё». Поймите, что с этим не шутят. Если вы не сдержите слова, то тем самым нарушите договор с самой Смертью, и добром это не кончится.

Что касается подношений, то Хела довольно непритязательна. Она не из тех божеств, которые непрерывно требуют от вас всякой всячины и грозятся страшными карами: «Завтра же принеси на мой алтарь пятнадцать спелых гранатов, а не то я тебя убью». Похоже, все это ее не очень интересует. Впрочем, ей нравятся ювелирные украшения, обгоревшие предметы и кухонная утварь вроде ложек и ножей, но вы должны быть готовы оставить их на ее алтаре навсегда или даже закопать в землю или бросить в реку. Почему-то ей нравится чай, хотя к пище она равнодушна. Но больше всего ей по нраву страх, боль и благоговение, и если вы способны вызывать в себе такие переживания и преподносить их ей в дар, это порадует ее больше, чем любые другие жертвы. Если вы сможете погрузиться в какую-нибудь из своих фобий, а затем подарить ее Хеле, она непременно обратит на вас внимание. Но страх должен быть настоящим.

Обличий у нее много. Лично мне она не всегда показывается в традиционном «половинчатом» виде. Все гораздо более разнообразно и динамично. Иногда я смотрю на ее бледную кожу и вижу, как она покрывается язвами, а затем начинает слезать клочьями, обнажая мышцы. Иногда я вижу Хелу в полном снаряжении «госпожи» — в шипованных сапогах и так далее. Иногда — в строгом бархатном платье роскошного темно-фиолетового цвета. Я видела ее и закутанной в серые покрывала, и в платье из осколков стекла, а однажды — в наряде из острых лезвий, напомнившем мне реку Слит. Бывает, она приходит в матово-серых пластинчатых доспехах. Мой двоюродный брат вытатуировал у себя на плече Ее руку, потому что Хела часто подходит к людям со спины и хватает их за левое плечо. Однажды я видела Хелу в темном лесу просто как пятно тьмы — еще более темное, чем все остальное. Энергетически она очень «плотная».

Порой Хела принимает меня у себя на кухне, порой — в саду. В сад она ведет меня обычно тогда, когда хочет, чтобы я помогла исцелиться какому-нибудь тяжело больному человеку и вытянула из него то, от чего он болеет. Тогда он либо выздоровеет, либо умрет естественной смертью… но никогда заранее не известно, какого из этих двух исходов следует ожидать. Поэтому зарабатывать на жизнь целительством я не могу: не в моих силах гарантировать, что от моего вмешательства человек именно излечится, а не умрет.

Одна из самых чудовищных вещей, с которыми я когда-либо сталкивалась, — это такие маленькие твари, которые вечно крутятся вокруг хосписов. Не знаю, как они называются, но они живут за счет душ тех людей, которым искусственно продлевают жизнь дольше положенного срока и Хела не может их забрать. Врачи заставляют этих людей жить, а они уже не хотят оставаться живыми. Вот этим отчаянием особого рода и питаются те самые твари, и это ужасно. Когда приходишь в хоспис, они там так и кишат, и от этого становится просто дурно. Когда человек наконец все-таки умирает, эти гаденыши просто перебираются на ближайшего соседа или на персонал хосписа. Так что я, можно сказать, служу Хеле еще и как борец с паразитами.

То, что я извлекаю из больного, я отдаю Ей; Она всегда это забирает. Обычно это несложно, но иногда случается так, что оно буквально застревает во мне и я не могу от него избавиться. Только самый что ни на есть настоящий страх смерти может открыть врата, и чтобы его испытать, мне приходится обращаться за помощью к какому-нибудь хорошему мастеру боевых искусств. Я сажусь в позу медитации, а он подкрадывается сзади, как если бы всерьез намеревался меня убить, и делает захват шеи, останавливаясь только в самый последний момент. Фокус тут в том, что тело распознает намерение убить, чувствует смертоносные движения. Тут в нем инстинктивно просыпается страх смерти — и Врата открываются, и Хела наконец забирает у меня эту дрянь. Впрочем, подобное случается редко: за все годы, что я Ей служу, я попадала в такую ситуацию всего раза три-четыре.

Что все это значит? Если что-то во мне застряло, значит, скорее всего, оно настолько ядовито, что я естественным образом «закрываюсь на карантин», и чтобы извлечь это из меня, Ей надо самой войти в мое тело. Именно это и происходит, когда пробуждается страх Смерти. Встречи такого рода очень интимны: мое тело верит, что вот-вот умрет, а потому присутствие Хелы ощущается очень реально. Но длится это недолго: тело быстро осознает, что тревога была ложной, поскольку «убийца», естественно, так и не делает последнего движения. Если использовать захват не для перелома шеи, а для удушения или усыпления, этот опыт можно немного продлить. Схожего эффекта можно добиться, приняв травы, традиционно использовавшиеся для эвтаназии, но в меньших дозах, почти гомеопатических (и, желательно, выбрав такие, которые не нарушат работу печени). Но это очень опасно. Если вы все же решитесь это проделать, лучше использовать растения рода красавка (Atropa). Однако в плане эффективности ничто не сравнится с нападением из-за спины — только для этого нужен настоящий мастер боевых искусств, который способен полноценно отыграть намерение убить, не доводя его до завершения.

Когда мне впервые пришлось обратиться за помощью такого рода, реакция была забавная: «Что-что я должен сделать?!» Но, очень вас прошу, поймите, что я решилась на это лишь через много лет после того, как начала работать с Хелой, и что такие «развлечения» —вообще далеко для не всех. Разным людям, которые с ней работают, Хела дает совершенно различные задания. Моя работа заключается в том, чтобы служить ее вестницей и посланницей, «дипломатическим представителем», способным общаться со многими людьми разного рода и при этом не слишком не выделяться из толпы. У Хелы есть служители, гораздо хуже адаптированные к жизни в социуме, — фактически, маргиналы, странности которых сразу бросаются в глаза любому. Короче, зловещие мертвецы и ангела ада. Я не из таких — но за это я плачу свою цену. Мне приходится выполнять свой долг перед Хелой везде — не только на языческих праздниках или хотя бы среди друзей, которые могут это понять, но и при людях, которые не имеют ни малейшего представления о том, что я делаю. Когда приходит Хела, мои глаза темнеют, взгляд становится пустым, голос меняется. И я не имею права закрыться от ее присутствия и не служить проводником ее силы — даже если нахожусь на какой-нибудь важной презентации в зале заседаний, битком набитом топ-менеджерами. Итак, я открыто служу ей вот уже шестнадцать лет, но до сих пор постоянно продолжаю учиться, узнавать новое, подниматься все выше и выше. Работать со священными растениями, например, она разрешила мне лишь два года назад — а до этого целых десять лет не позволяла принимать вообще никаких веществ, изменяющих сознание.

Рассердить Хелу трудно, но уж если она рассердится, то это будет всерьез и надолго, и вернуть ее расположение окажется нелегко. И первое правило здесь — не задавать легкомысленных вопросов. Если вы хотите поговорить с ней, у вас должна быть на это веская причина. Когда я прихожу к ней за помощью, она сначала спрашивает, хорошо ли я подумала и понимаю ли, какие последствия это может за собой повлечь. И только убедившись, что я все просчитала самым тщательным образом, она может помочь или ответить на мой вопрос. Не ждите, что она станет тратить время на пустую болтовню. Ее папочка любит почесать языком, но Хела — ни в коем случае. Практика показывает, что один из самых легких способов установить с ней контакт — это отправиться в прошлое по линии своей родословной и узнать как можно больше о своих предках, о том, какими они были при жизни. Поскольку теперь они находятся в царстве мертвых или, по крайней мере, побывали там и провели какое-то время (в Вальхаллу в наши дни попадает не так уж много народу), Хела почти наверняка их знает. И если вам нужно достучаться до нее, то этот путь — один из самых удобных. Прежде всего, сходите на кладбище, посетите могилы своих предков. Но это — только начало пути.

Далее, наведите порядок у себя в доме. Научитесь жить так, как будто каждый ваш день — последний (и проживите так хотя бы какое-то время, если не можете войти в этот режим навсегда). Это поможет вам расставить приоритеты и понять, о чем именно вы хотите с Ней поговорить. Разговаривайте со своими предками или, по крайней мере, выказывайте им хоть какое-то уважение и благодарность: без них вас бы не было сейчас на этой планете. Все это, насколько я могу судить, помогает войти с Ней в контакт. И, наконец, я бы посоветовала прибегнуть к какому-нибудь гаданию, чтобы выбрать для беседы с Ней подходящий день. Готовиться к первой встрече с Хелой надо по меньшей мере три дня. Первый день посвятите очищению (если не хотите делать никаких сложных обрядов, то, по крайней мере, принимайте очистительные ванны). На второй день наведите порядок у себя в комнате и установите алтарь, посвященный Хеле, — на нем следует собрать предметы, тесно связанные со смертью. И, наконец, на третий день старайтесь думать о Ней постоянно и жить так, как будто это — ваш последний день на земле. Подготовьтесь как следует, не спешите.

Хороший способ подготовки к беседе с Хелой — утисета, ритуальное «сидение» под открытым небом. Если в вашей местности есть погребальные курганы, можете провести утисету на вершине одного из таких холмов. Есть и другие способы — провести день в молчании, или под покрывалом, или соблюдая запрет на определенные жесты (например, не поднимая рук выше груди). Временные ограничения на какие-либо действия или формы поведения способствуют осознанности и сосредоточенности.

Помните, что Хела безо всякого зазрения совести может причинять людям боль, но никогда не станет этого делать просто «из вредности». Она действует очень холодно и профессионально, как хирург. «Если мы немедленно не вскроем эту рану и не прочистим как следует, она воспалится, и начнется гангрена. Так что сейчас мы тебя привяжем и все сделаем. Эй, ассистент! Скальпель и ершик, да пожестче!» И никакого сочувствия, и никакой анестезии. Однажды мне пришлось в течение полутора часов терпеть боль от смещения коленной чашечки — мне никогда в жизни не было так больно. Меня привезли в больницу и накачали морфином, но он не подействовал. Не помогало ничего — а все потому, что Она решила, что я должна пройти через опыт боли.

Испытания болью суровы, но они помогают избавиться от лишних страхов. По сравнению с настоящей болью очень многое начинает казаться сущими пустяками. Хела превосходно помогает понять, что такое относительность. Если вы начнете огрызаться и ныть, она спросит: «Хочешь, чтобы вместо этого я сделала вот это?» — и сунет вам под нос какой-нибудь кошмарный ужас, напустить который на вас ей не составит ни малейшего труда. Боль — ее рабочий инструмент, равно как и страх. И то, и другое — отличные антидепрессанты, и в этом — один из Ее уроков. Если вы впали в тяжелую депрессию, как иногда случается со мной, можете принести это переживание — целиком и полностью — ей в дар. Упакуйте его в красивую оберточную бумагу, перевяжите ленточкой и скажите: «Вот, это все, на что я способен. Боюсь, прямо сейчас мне больше нечего дать». Она останется довольна — почему-то ей это нравится.

С другой стороны, вы обретете способность избавлять от страха и боли других людей. Вы «уже там побывали», уже прошли через то, через что проходит сейчас человек, которому вы хотите помочь, и зашли гораздо дальше, чем он, — значит, теперь вы можете помочь ему найти выход. Поэтому благодаря Хеле я могу (или она может посредством меня) выводить обратно в нормальное состояние людей, страдающих разного рода психическими расстройствами. И мне это под силу именно потому, что сама я пережила множество подобных расстройств.

Еще стоит сказать, что Хелу связывают очень необычные отношения с Фенрисом: они — брат и сестра, но больше похожи на любовников. С Йормунгандом у нее отношения более отстраненные и абстрактные, потому что в Мировом Змее слишком мало человеческого. Но с Фенрисом она связана очень тесно — и чувства, которые они питают друг к другу, проникнуты глубокой болью. Когда я об этом думаю, мне хочется плакать: у Фенриса — своя трагедия, ужасная, душераздирающая; а Хела снова и снова, постоянно, бесконечно делает то, что необходимо, чтобы его кормить. Никто, кроме нее, его не кормит. Фенрис до сих пор не сорвался с цепи от голода только благодаря Хеле и ее слугам — благодаря тому, что они делают с другими и что от них получают. И только благодаря этому мир все еще жив.

За последние два года в моей жизни произошли важные перемены. Теперь я — не та, кто выполняет порученную Хелой работу, а сама эта работа. Может показаться, что это — всего лишь тонкий лингвистический нюанс, но на деле — нет. Я больше не могу выключать и включать это по своему желанию — «вот сейчас я работаю на Хелу, а сейчас — уже нет». И перейти в это новое качество мне помогло то, что я помогаю кормить Фенриса. Я нахожу людей, которые готовы и, более того, любят и жаждут принимать физические страдания, и посвящаю эту боль Фенрису, чтобы кормить его — руками Хелы. Для подобного необходимое огромное доверие с обеих сторон и огромная отвага. Лучше всего получается с теми, кто сам способен проявить в себе Фенриса, потому что тогда я могу делать с ними то, чего не смогла бы сделать с кем-то, кто всего лишь человек.

Хела заботится о душевнобольных людях, о людях жестоких, с садистическими наклонностями, и о так называемых «трудных» детях. Подобно Шиве и Кали, которые защищают неприкасаемых, прокаженных и нищих, она покровительствует людям, не приемлемым для общества. По сути, все здесь сводится к тому, чтобы признать свое внутреннее чудовище, почувствовать к нему уважение и, в конце концов, полюбить и интегрировать его. Я точно знаю, что если бы я не служила Хеле, сейчас я была бы уже мертва или сидела в тюрьме. У меня есть кое-какие определенно чудовищные черты, и все они надежно скованы, но проблема в том, что просто сковать их — недостаточно. Нужно ежедневно давать им какую-нибудь работу и заставлять выкладываться по полной программе, а не то они попросту перегрызут цепи и будут греметь ими по ночам у вас над ухом — и хорошо еще, если только у вас.

Но оборотная сторона этого — в том, что Хела принимает вас как вы есть, целиком и полностью, в том числе и самые ваши мерзкие, ужасные, извращенные и постыдные свойства, на которые вам, быть может, и самим противно смотреть. Она — искупительница неискупимого. Парадоксально, но факт: мои внутренние демоны ужасны, но именно благодаря тому, что я заставляю их работать на Хелу, мне удается питать и поддерживать других людей — через физические проявления ее присутствия. Это не пустые слова: я это вижу; этому есть наглядные свидетельства. И, тем не менее, я остаюсь совершенно и неисправимо ужасной. И то, и другое — правда. Моя работа приносит людям ощутимую пользу, и при этом я — чудовище. Мне долго не удавалось разрешить для себя это противоречие, но в конце концов я с ним примирилась. Хела никогда в жизни не говорила мне, что я должна «излечить» своего внутреннего монстра, — задача не в этом, да это, по-видимому, и невозможно. Но она постоянно показывает мне, как сделать так, чтобы этот монстр приносил пользу. И в этом — стержень таинства Хелы: в ее присутствии самое гротескное оказывается одновременно и самым священным.

Рука Хелы

Гудрун

Она приходит ко мне в темноте и всегда сзади, куда бы я в этот момент ни смотрела. Внезапно за спиной раздается ее голос, и на плечо мне ложится костяная рука. И каждый раз мне кажется, что я сейчас рухну под ее тяжестью, если она нажмет хотя бы чуть сильнее. Иногда эта рука опаляет меня жаром, иногда — холодна, как лед. Иногда я просто не понимаю, чем меня обожгло — огнем или холодом.

В отличие от других богов, Хела очень тихая. Ее аура затягивает, как черная дыра, — никакого сияющего ореола! Говорит Хела очень просто, безо всяких словесных выкрутасов, которые так любит ее отец, Локи. Обычно она произносит лишь несколько слов… но это именно те слова, которые сейчас необходимы, — нравится вам это или нет. И каким-то образом они всегда отдаются эхом, даже в маленьком помещении.

Хела скрывается в тишине, в пыли, в трудах насекомых, особенно тех, которые поедают гниющую плоть. Она живет в стервятниках, червях и личинках. Я как-то смотрела документальный фильм о якобы «новом» применении, которое нашли личинкам насекомых: с их помощью успешно очищают гангренозные раны, потому что жидкости, которые вырабатывает их организм, стерильны и потому что они поедают только отмершие ткани, а потом превращаются в мух и улетают. Такова и Хела: она кропотливо очищает мир от мусора. Чтобы делать эту работу, не обязательно быть красивой. Она, среди прочего, обитает и в сапрофитах — микроскопических существах, медленно превращающих мертвое тело в землю.

Мы привыкли воспринимать жизнь как что-то чистое, а гниение — как грязный, безобразный и хаотический процесс, но с научной точки зрения дело обстоит совершенно иначе. Жизнь — это хаос, непрерывное и почти случайное возникновение, перемешивание и перестройка разнообразных комбинаций. Боги Жизни безрассудны и расточительны: они плодят миллионы форм, чтобы выжила хотя бы горстка; но Боги Смерти никогда и ничего не расходуют впустую. Гниение — это аккуратное, точное и предсказуемое разложение того, что когда-то было живым, на составные элементы, необходимое для того, чтобы жизнь продолжалась во всем своем неуемном изобилии.

Мы отворачиваемся от гниения, но разве мало среди нас таких, кто сам давно прогнил внутри? Я говорю о гниющих частях наших сердец и душ, о тварях, которые копошатся во тьме наших внутренних подвалов. Все это принадлежит Ей, и Она имеет полное право вскрыть нас и взять свое, когда сочтет уместным, как бы мы ни сопротивлялись и ни пытались это удержать. Но при этом Она аккуратна. Она совершенна. Она бьет искусно и точно, как скальпелем, — и так же больно.

Руна Хелы — Эар, Могила. Но выглядит она не как зияющая яма, а как виселица или стойка, на которой подвешивают туши для разделки. В этом и состоит работа Хелы: она разделывает нас, как мясник. Мы — мертвые туши после бойни; наша плоть станет пищей для других и поддержит в них жизнь. Когда покойника накачивают химикатами и запечатывают в герметичный жестяной ящик, чтобы уберечь от разложения, Хеле это не по нраву. Нельзя мешать мертвому телу исполнить свое предназначение — слиться воедино со стихиями. Это очень плохо, это кощунство. Говорят, что душа не может перейти с миром в иную жизнь, пока тело не разложится полностью; и как знать, какие муки претерпевает душа, когда ее останкам искусственно продлевают существование? «Отдайся огню, отдайся морским волнам, — говорит Хела, — уйди, куда пожелаешь, но все же самое лучшее — это стать одним целым с нашей прекрасной Землей».

Я видела, как она держит на руках души умерших младенцев, баюкает их и поет им песни. Насколько мы знаем, своих детей у нее нет, но все Мертвые — ее дети. И потом, уж кого-кого, а детей в ее мире предостаточно — и бледных малышей, чтобы утешать и гладить их по головке, и ребят постарше, о которых тоже можно нежно заботиться. Хела кормит всех мертвых, и каких бы ужасных историй ни насочиняли о ней завистники, на самом деле никто не встает из-за ее стола голодным. Этот пресловутый стол называется «Голод» всего лишь потому, что ради утоления голода к нему и приходят мертвые. И с каждым кусочком пищи, съеденным за этим столом, они становятся все дальше и дальше от своей прожитой жизни — и все ближе и ближе к той Пустоте, в которой Хела решит, пойдут ли они дальше или останутся.

Во внутреннем дворе ее чертога, Эльвиднира, есть колодец; я его видела, хотя и не посмела коснуться воды. Вода эта — чернее ночи; и когда я увидела ее, то поняла, что это и есть Гиннунгагап, Нун, первозданная Пустота. Из всех богов только Хела и Сурт не боятся бездны Гиннунгагап; и одна только Хела может погрузить в нее руку и дотянуться до другого берега, чтобы перенести туда человеческую душу и найти для нее новый дом. Это Она когда-то вложила меня в мое нынешнее тело; и Ей я буду служить до тех пор, пока это тело живет.

Гимн Хеле

Элизабет Вонгвизит

Глубже сухой пустыни, глубже речного ложа,
Глубже наносов ила, глубже земли и гнили,
Глубже могилы и бойни, глубже подвалов склепа
Мир Госпожи простерся, из Девяти — величайший.

Под небосклоном серым, под бездыханным солнцем,
Под костяною дланью, строгой и непреклонной,
У основанья Древа, глубже снегов Нифльхейма, —
Вечный чертог забвенья, дом и очаг последний.

В черепе и скелете, в полом шатре меж ребер,
В каждом хряще и связке, в гулких палатах сердца,
В каждой частице крови, в вечном деленье клеток,
В каждом твоем дыханье — голос Ее бессонный:

Я — твоя смерть и то,
Что с тобой будет потом.
Жизни этого тела
Я очертила пределы.
Я — твой терпеливейший друг, я — твой беспощаднейший враг.
Я — владычица мертвых, и я — хранитель живых.
Я — тайный твой путь домой, но я знаю, откуда ты вышел.

Слава подземной богине, слава хозяйке Хельхейма!
Славься, дочь могучей Ведуньи, гордость Ангрбоды!
Славься, дочь Пламявласого, дочь смутьяна миров!
Тюремщица Бальдра, защитница Бальдра,
Подруга и спутница Мордгуд!
Слава хозяйке предков; слава Стражнице Мертвых!
Ты — петля и топор; слава Владычице Смерти!
Слава Той, что царит под землей, Неотвратимой — слава!
Ты — центр лабиринта. Славься, о Черно-Красная Хела!

Семь ликов Хелы

(Астрологическая поэма)

Эбби Хеласдоттир

ЛУНА:
Я — рог лона Наль,
Изливающий воды Гьялль [1].
Вокруг сердцевины моей кружатся танцоры,
Сердцевина моя — Земля.
Лицо мое — лик скелета,
Сокрытый в лунных тенях.
Мое сердце — дыра в лабиринте.
Лабиринт — мое сердце.
Паук прядет паутину,
Играет солнце на водах.
Кружись, и кружись, и кружись.

ВЕНЕРА:
Я — вода, обнявшая всё,
И жизнь, что течет сквозь время.
Для меня
Жизнь — единая капля
Воды в моем океане.
Ставьте парус,
Плывите по мне на своих кораблях:
Вы увидите, что во мне —
Всё на свете.
Струятся четыре потока
И жизнь — в их объятьях.
Теки, и теки, и теки.

МЕРКУРИЙ:
Мать творенья,
Я сказала — и стала жизнь.
Ткань — сплетение слов.
Я — мыслей язык,
Язык птиц.
Тверда, как кристалл, — в уме,
Во тьме — подвижна, как ртуть.
Я — поэта душа,
Рассвета любовь,
Волчье племя.
Пой, пой, пой заклинанья.

СОЛНЦЕ:
Svarte Sol er landa ljome [2],
Я — свет всех миров,
Тьма под золотом дисков, исторгнутых бездной.
В пустоте их нутра,
От центра до края —
Мой образ,
Пронизанный черным сиянием Хель.
В бесконечность уходят звезды,
В каждой звезде — бесконечность.
Кружись, и кружись, и кружись.

ЮПИТЕР:
Деревья, и листья, и стаи огненных птиц.
Протянулись руки мои
Через девять миров,
Сердце жизни бьется во мне,
Я — в нем.
От небес до пределов Хель,
От пределов Хель до небес,
И внутри, и вокруг.
Я царю в ледяной синеве:
Всё, что есть в синем холоде вечности, — я.
В семени — все деревья,
В вирде — всё,
Всё на свете.
Расти, и расти, и расти.

МАРС:
Только кровь.
Я — кровь меча
И кровь материнского лона.
Все души слетятся ко мне
На почерневших клювах сытых ворон.
Ребра мои — кости мира,
Кости — как чистый хрусталь
Цвета духа.
Когда распадается плоть,
Остаюсь только я,
Я всегда жду гостей,
Хозяйка последнего дома.
Мертвых мать,
Мать живых.
Утонуло в крови моей всё
От начала вселенной.
Тони, и тони, и тони.

САТУРН:
Корни связаны с кроной.
Их связь — как восьмерка.
Я укрыта на дне человеческих глаз,
Я простерта в покрове небес.
Уравненья, расчеты, догадки —
Ничто предо мною:
Для них я слишком огромна.
Я — незримый порядок в смятении,
Я — пробужденье души.
Дракон, обвивающий кольцами древо мое, —
Словно ток, пронизавший его от корней до вершины.
Все цвета, все чувства, все жизни,
Все мысли.
Их связь — как восьмерка.